Название: victor & beaten
Фендом: Yami no Matsuei
Автор: Dara~Child of The Mist и Kitahara Atsushi (a.k.a. Mibu Oriya)
Вычитка: aki-no neko
Пейринг: Ория Мибу/Хисока
Рейтинг: R
Жанр: PWP
Предупреждение: нет
Отказ от прав: С написания и выкладки данного произведения ничего не имеем
Тёплое дыхание сумеречного ветра касается щёк, играет тонкими ветками момидзи, расцвётшими как раз в пору… Он сидит на энгаве, вглядываясь в силуэт алой, словно костёр, горы... Цвет момидзи слишком ярок, чтобы не обращать на него внимания. Горечь табака на чубуке.. Бесконечное увядание.. Сегодня мир в который раз празднует свою смерть..
Шепот ветра, напоминающий о чем-то, повторяющий имя или, напротив, приказывающий забыть кажется сегодня особенно внятным, будто бы это давно знакомый голос близкого, единственного друга. Того, кто уходит и возвращается, но никогда не оставляет. Столь знакомо. И даже если не хочется слушать, не получится. Настойчиво. "Вспомни..." "Забудь..."
Рука невольно скользит по теплым доскам, соскальзывает, ладонь сжимается и вновь ловит лишь теплый, пахнущий влажной землей воздух. Что он пытается поймать?
Может, ускользающее чувство спокойствия, уверенности в бесконечном пути витков опиумного дыма... Как биение сердца... Ритмично... Негромко. Почти уже совсем неслышно. Словно вторя перешептыванию листьев.
Но как поймать этот дым? Как удержать его в руках? Как заставить себя верить, что он все еще жив? Существует не как всего лишь еще одна тень, промелькнувшая меж изогнутых стволов деревьев сонного сада.
Живое, горячее сердце… Оно не бьётся. Не бьётся - дрожит - от одного только воспоминания. Долгие разговоры и тёплое саке. Скажи, что это было по-настоящему... Но только не многолетней иллюзией больной души, прогнивающей от самой крови, от костей - взаперти…
Ория чувствует дыхание земли и воды. Он сам - и вода, и земля. Ничего боле... Призрак давно покинутого всеми дома. Привязаный накрепко памятью - самой прочной цепочкой, которую он чувствует - при каждом движением - на своем запястье. Мелодичный перезвон звеньев...
Судорожный прерывистый вздох... Проглоченный, спрятанный. Но от кого? Если он давно уже один? Всего лишь привычка. Из тех, что втравлены в плоть...
Если он давно никого не ждёт, ни 'ну, здравствуй, Ория' на выдохе, ни кровавых капель с уставших рук, изящных, как руки гайдзинских ангелов.
И ничего не ждёт, сохраняя пустоту как алтарь предков, как... Своего личного бога - Ичимокурена, одноглазого бога дождя.
Бывает ли бог разлук? Мибу не помнил. Сколько лет единственным богом печали и одиночества был - он.
Только оттого, что он привык вслушиваться в тишину, ощущать ее кожей, дрожью внутри - разлитую по саду, черными волнами перекатывающуюся по дому - ему кажутся неожиданно громкими, как хруст стекла под ногами, чьи-то шаги, разбивающие безмолвие. Ория вздрагивает и поднимает голову.
Такой хрупкий и слишком юный, - Мибу узнаёт его по дыханию, по шагам.. Мальчишка, самонадеянный ребёнок в джинсовой куртке. Потомок рода Куросаки, идеальный противник и самоотверженный друг... Зачем?
Сизый дым сплетается с тонкими пальцами - Ория словно пытается коснуться Зайцев на луне. До Принцессы не дотянуться..
Наклон головы едва-едва, взгляд сквозь фиолетовую завесу сумерек. Не заинтересованность. Этого мальчика недостаточно, чтобы вызвать всплеск жизни. Разве что - чуть-чуть - ожидание и незаданный вопрос.
Мальчик застыл, не осмеливаясь сделать и шага. Смотрит широко раскрытыми глазами. В его прямом, твердом взгляде нет страха... Скорее, упрямая решимость. Закусывает губы, словно собираясь с мыслями, пробуя на вкус приготовленные слова.
Что скажешь, мальчик?
- Мибу-доно..
Смерив мальчишку взглядом, он не стал отвечать словами на слова. Что тебе нужно, шинигами?
- Если ты ищешь Мураки... Его здесь нет.
Безжизненный и пустой голос.. Быть может, ему действительно всё равно. И можно было бы согласиться, если бы не… Секундная пауза - ровная ровно одному вздоху... перед именем.
Все также сложно. Странно думать, что будет по-другому. Лишь на миг опустившиеся ресницы, скрывшие потемневшие глаза. И снова... Спокойное ожидание. Дым, струящийся сквозь пальцы... и тишина – физически ощутимая, ставшая вдруг чуждой, враждебной.
-Я ... не за ним пришел...
Дыхание замирает на мгновение - неуловимый разрыв между вдохом и выдохом.. Выжидающий взгляд - прямо в глаза мальчику, по-кошачьи зелёные глаза.
Что ты скажешь? Что предложишь торговцу любовью, торговец душами?
Смотрит под ноги, не решается и так же, в землю, наконец, почти выкрикивает, прорывая плотный, шелковый покров тишины, вопросом:
-Я хочу знать. Почему?!
Ория вздрагивает и поворачивает голову к мальчику. Вечный вопрос. Заученый. Отозвавшийся дрожью в горле, откликнувшийся резкой болью. Пальцы чуть-чуть сильнее сжимают трубку. Перевести дыхание. Сдержать такой правильный ответ: "Я и сам бы хотел знать ответ на этот вопрос, мальчик..." Но позволить себе только повести плечом, и даже усмехнуться краем губ:
-Думаешь, у меня ты найдешь то, что ищешь?
Мальчик, казалось бы, задыхается от негодования.. Вязкую, липкую тишину рвёт отзвук вопроса.. Обиженный? Возмущённый?
- Но.. Но это нечестно!!
"Ты мне говоришь о честности?! Не ты ли должен лучше чем кто-либо знать о том, каков этот мир?! Или Он недостаточно глубоко нанес линии совершенного откровения, по которому, как по карте, ты должен познавать истину?!"
Но нет. Я не стану тем, кто скажет это. Ты сам должен понять.
-Что ты можешь предложить мне в обмен на ответы?
-Поединок.
Угрюмый шинигами цедит это слово, как приговор. Настолько ли я бездушен, что соглашусь?
-Что ж..
Мибу спрыгивает, мягко, как кошка, на шершавый гравий дорожки перед энгавой, вытряхивая пепел из трубки в алеющие, полуиссохшие листья.
Как сердце сжимается, не замечал? Замечает... Смотрит сквозь шинигами, и кажется, беспеченым.
-Что ж…
Стремительный взгляд, как блеск стали, из-под тонких век…
Для чего? Какова его выгода от этой сделки?
Несколько минут иллюзии жизни, ощущения, что нет никакой цепочки и рука движется, повинуясь воли сердца, не чужого приказа: "ко мне". Минут, которые - Ория уже знает наверняка - он будет продлевать, играя, обманывая - себя, в первую очередь.
- Прошлый раз тебя ничему не научил?
Короткая усмешка, взгляд из под упавших на лоб длинных прядей. Откидывает их пальцами назад, смотрит на упрямого мальчишку с вызовом.
Хисока осторожно выдыхает, словно отбрасывая все сомнения и делает шаг вперед.
Насколько мальчик изменился с их прошлой встречи? Но на первый взгляд - он такой же упрямый, замкнутый и бесконечно одинокий. Как всегда? Ория не имеет права судить, он и не судит. Хакама и косодэ на хрупком теле шинигами (какой абсурд, но глаза предпочитают видеть нежность юного цветка) напоминали о той битве, где не осталось ни выигравших, ни проигравших. Где проиграл - он сам. Меч в руках мальчишки сравним разве что с его взглядом - столь же острый и выжидающий. Щелчок - большой палец выдвигает клинок из ножен, но сам Ория кажется абсолютно расслабленным в отличие от своего оппонента (мне кажется, здесь лучше – противника). И мальчишка нетерпеливо летит на него, замахиваясь, направляя удар. Сегодня Мибу не настроен на бой, если говорить о жажде впиться клинком в горло противнику, пусть даже визуально… и бить - один за другим нанося удары.
Уйдя влево от удара, Ория вынул меч из ножен, нанося горизонтальный удар. Это слишком похоже на танец, чтобы прерывать его так рано, поэтому брызги крови касаются лишь самого клинка - ни больше, ни меньше... Несколько секунд - и мальчик достаточно разогрелся, чтобы не следить за действиями. Шестнадцать лет - слишком мало, чтобы уметь биться насмерть. Шестнадцать лет - единственный возраст, в котором застрянет на долгие годы.
Никто не оговаривал, каким будет бой. И Мибу приводит его к развязке, уйдя за спину противнику, лаконичным движением меча нанося кривой о левого плеча к правому бедру, со спины..
Шинигами будто бы продолжает ранее задуманное движение - по инерции делает шаг вперед и потом, словно споткнувшись, застывает. Нет, мальчик, ничего не изменилось. Недостаточно...
Но вот только откуда это чувство тонкой иглой, вонзившееся в висок, когда Ория увидел сошедшиеся лопатки - острые, совсем мальчишеские и тонкую, светлую шею с прилипшими стрелками влажных волос. Как жаль... Но Мибу не из тех, кто захочет объяснять что-то. Он давно уже не верит в магию слов...
Нотто - меч стальным языком проникает в ножны. И, словно подстёгиваемый чувством, которое заставляет сожалеть о свершённом, делает шаг к шинигами, едва ощутимо касаясь его плеча.
Наклонившись вперед, шепотом:
-Достаточно... тебе?
Кожа мальчика пахнет влажными осенними листьями и дождем. Мибу знает, что ответа не будет. А если бы шинигами мог говорить, а не только судорожно глотать раскрытым ртом воздух, ответ был бы: "Недостаточно". Упрямый.
Пытается стоять, хотя ноги уже подгибаются. Моргает, стараясь сфокусироваться. Но все же медленно оседает вниз, на посыпанную гравием дорожку.
Но оставить такого упрямца, было бы настолько лишено благородства, как у уходящего прочь воина, бросающего раненого друга на поле боя. Друзьями они не были. Но
и врагами - тем более…
'Какой лёгкий!'
Теплая вода, которую заботливо предоставила О-Сэй, легко смыла кровь с щуплого тела мальчишки, но Ория, приглядываясь к заживающим ранам, почти привычными движениями продолжил омывать белую кожу. Кровь окрасила русые пряди в багрянец…
Тело, разрисованное сеточкой шрамов, складывающихся в замысловатый рисунок: тонкое, светлое, такое хрупкое, что даже странное становится - откуда в нем столько силы? Мибу задумчиво проводит пальцами вдоль выступающих ребер, поднимается вверх по позвоночнику, отводит перепачканные кровью волосы, останавливается, положив ладонь на шею, чувствуя чужой, ровный пульс. Вдруг мальчик вздрагивает, судорожно вздохнув. Пальцы Ории инстинктивно сжимаются сильнее, надавливая, преодолевая легкое сопротивление.
- Эй…
Тихий, почти неслышный голос...
Ты уже отошёл, мальчик? Дыхание шинигами стало чуть более неровным, а пульс участился - ни дать, ни взять, кинется на Мибу, защищаясь, как волчонок.
Но как же завораживает этот узор!...
Кончиками пальцев воин следует за каждым изгибом линии... Чувствует, как напрягается, прогибается под его прикосновениями тело мальчика. Мгновение - понимание - чьи пальцы исследуют его кожу - страх и попытка вырваться. Шинигами шипит и пытается вывернуться, но руки Мибу по-прежнему удерживают его - слегка, совсем не причиняя боли. Очерчивают контуры лопаток, рисуют влажные розоватые от оставшейся крови дорожки по плечам. Завораживающе красивая картина...
Невольно, даже не думая стряхивать наваждение, Ория следует за порывом, легко прикасаясь к пояснице губами, собирая лёгкий привкус крови и детской, нежной, как лепестки лотоса, кожи.
Чувствовать, как застывает тело под прикосновениями, как неподатливо, негибко вытягивается, чтобы тут же, вдруг сжаться - странное, давно забытое удовольствие. Спрятанное в сложенные руки лицо, тихий, едва слышный - скорее на уровне ощущений вздох и томительная пауза - как размышление. Ни "да" ни "нет", ни "позволительно", ни "запрещаю".
Мальчик лишь чувствует теплое, горячее дыхание, мягкое прикосновение шёлковых длинных волос.. И тёплые ладони невольным жестом заставляют ослабнуть напряжённые мышцы - всего одно лёгкое касание к плечу... Но слишком много (как кажется шинигами) в нём нежности…
Хочется сдаться. Хочется остановиться. За ответами пришел? Разве это - не ответ? Движение губ по коже мягкое, влажное, горячее. Ладони сжимаются, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь - удержаться, найти опору. Хочется обернуться, поймать скользящие по телу пряди, пропустить их сквозь пальцы, потянуть.
Прикосновения стирают привычки... Перерисовывают начисто, как тонкий ворс кисти, смакуя тушь вместе с бумагой, создают невесомый образ укиё-э…
Губы скользят по груди... Тонкие пальцы мальчишки, невольно дрогнув, вплетаются в чёрные волосы, притягивая к себе, ближе, чтобы тут же безжизненно, бессильно соскользнуть на плечи Ории, пробежаться по чуть выступающим очертаниям предплечий под тканью кимоно, вонзиться до боли в запястья, удерживая, не позволяя приблизиться к себе слишком близко.
Но губы настойчиво впиваются в губы мальчишки. Эмоции, чувства накрывают с головой, врываются в сознание, заставляя каждую клеточку тела отзываться чужой, но становящейся своей истомой и расслабленностью..
Кажется, что дикий, неукротимый речной поток вздыбившись сносит со своего пути все преграды: прошлое, настоящее, запреты и ненайденные ответы, оставляя только чистое сияющее на солнце пространство. Можно - притянуть к себе ближе, откинуть голову, позволить ласкать свою шею.
То, как мальчик, словно преодолев что-то в себе, вдруг начинает отвечать, его импульсивные, чересчур порывистые реакции - для Мибу подобны глотку ледяной, свежей воды.
Мальчик закрывает глаза и, покраснев, прижимается лбом к плечу Ории.
Воин целует закушенные губы, словно просит - настаивает? - успокоиться и глубже вдохнуть.. Не так ли делаешь перед тем, как рухнуть в серебряный водный поток?
Отстраняясь на пару секунд - лбом коснувшись ножен, Мибу откладывает меч и распускает свой оби - едва лишь его коснувшись…
И Хисока уже сам нетерпеливо дергает ткань с плеч, спуская до локтей, обжигая дыханием, едва касаясь прохладной бледной кожи, легко, невесомо целует - плечо, шею, ключицу...
Худое тело мальчика, доверчиво вытянувшееся, обнаженное вызывает желание провести по небу языком, слизывая капельки влаги, крепко стиснуть ладонями. Ория чуть отстраняется и, обхватив Хисоку руками, рывком усаживает его к себе на колени.
Там, где кожа соприкасается с кожей, жар сжигает изнутри. Терпение закрывает глаза, и воин в поцелуе скользит языком в рот мальчишки, кончиками пальцев поддразнивая, лаская спину, касаясь чувствительных точек…
Неторопливо... Секунду за секундой, растягивая время до бесконечности... Хотя уже даже кончики пальцев покалывает от желания впиться сильнее, указывая и направляя.
Губы мальчика яркие, припухшие - вновь тянутся за поцелуем. И снова - в водоворот, глубже, сильнее...
Оглаживая всё его тело, вымеряя каждое касание чувственностью шинигами, Ория невольно покорялся сам этому нелепому порыву, оставаясь без мыслей... без возможности видеть..?
Откуда это чувство? Словно это для него последняя возможность отдать что-то... наконец-то тому, кто хочет принять. Хорошо. Пусть так и будет. Только бы разорвать страшную, мертвую тишину этого дома.
Прикусить кожу у ключицы, чуть сильнее, чем "небольно", услышать тихий, как выдох, стон, удовлетворенно улыбнуться... Мальчик торопится, прижимается сильнее, закрыв глаза.
Легкое, нежное тело… И так же сладко, как и слышать нужное душе дыхание, медленно, но уверенно заполнить его собой, прижимая. Вплетая пальцы в волосы, прикасаясь к острым ключицам...
Высшее наслаждение то, что его тепло – принимают... Только ли в эмпатии дело?...
Так ярко, сильно чувствовать чужие эмоции - наслаждение - на грани боли - или наоборот? Слышать торопливый громкий стук сердца влажной обнаженной кожей, как будто это сердце - твое. Побелевшие, судорожно вцепившиеся в плечи пальцы оставляют багровые дорожки, разрисовывают кожу совершенными рисунками - но эти пройдут - а те, твои, останутся навечно.
Трудно дышать. Тело мальчика вдруг напрягается, выгибается. Он крепко зажмуривается, потом распахнув глаза - невидящим взглядом смотрит сквозь, закусывает губу и, подавшись вперед, прижимается мокрой щекой к подбородку Ории.
И всё же, жар молодого тела заставил сойти с ума самому… Вдоволь напившись горячего дыхания мальчишки, Ория невольно задохнулся сам... Острая волна, накрывшая следом за последним касанием губ к ключице, заставила только глухо застонать, ещё несколько минут - по инерции ли?.. - прижимая к себе горячее тело…
Так трудно расцепиться. Будто срослись кожей. Но Мибу лучше, чем кто-либо понимает - сейчас - нужно встать, избавиться от плена этого иллюзорного, обманчивого тепла, чтобы потом - не запутаться в самообмане и ожиданиях. Поэтому он осторожно касается губами виска мальчика, одновременно сбрасывая обвившие его руки и подхватив кимоно, поднимается.
Он отдал всё, что мог.
И, выйдя на энгаву, одевшись, садится, свесив ноги, неспешно набивает трубку и закуривает... Мальчик, кутаясь в своё кимоно, стоит позади, придерживая ладонью сёдзи…
Тишина живая, полная невысказанного, скрытого смысла. Кричащая.
Спросишь о чем-то? Задашь, наконец-то, тот самый вопрос?
Минута за минутой...
Тихие медленные шаги...
Замирают за спиной...
Не оборачиваться.
Шинигами спускается вниз, на дорожку, не произнося ни слова, идет прочь.
